„НЕГЪРКА” („НЕГРИТЯНКА”)
Ангел Тодоров Тошков (1906-1993 г.)
Болгарские поэты
Перевод: Лев Озеров
Ангел Тодоров
НЕГЪРКА
Във оня катедрален френски град
ний бяхме с нея двамата студенти.
Когато я видях за първи път,
помислих си „Екзотика!” – и помня,
че промълвих смутено комплименти.
Тъй черна, аз я виждах всеки ден,
седях до нея и говорех с нея,
от милия й поглед бях пленен,
от тъмните очи, които сякаш
не гледат, а лъчиста песен пеят.
Висока, стройна, с къдрава коса,
това бе негърка неповторима.
Разхождахме се често из града,
до любовта ний бяхме толкоз близко,
насън повтарях нежното й име.
Нигера! Моя черна! Може би
ти бе най-искрената ми любов,
но думата любовна не изрекох:
ех, тоя предразсъдък, че си черна –
не мога да си го простя навеки...
Такива сме през целия живот:
говорим за мечти, за идеали,
а дойде ли до дело, срамен смут
в душите ни се вмъква и разяжда
на идеала образа печален...
Ти пак изчезна в твоя континент,
изпратена с последен комплимент,
наистина сърдечен, но излишен,
и в моето смущение дори
адреса ти не взех, за да ти пиша.
А после цяла нощ не спах! Не, не!
Ти в мен разбра искреността поне!
Да имах днес адреса ти далечен,
писмо любовно бих ти писал вече!
Но аз изгубих моята любов
в безкрайността на земното кълбо –
и как ме мъчи тоя укор вечен!
Ангел Тодоров
НЕГРИТЯНКА (перевод с болгарского языка на русский язык: Лев Озеров)
В том городе французском так давно
Мы с нею познакомились, – студенты.
„Экзотика” – подумал я, грешно
такое вспомнит. Как заведено,
какие-то промямлил комплименты.
Такая черная! Я каждый раз
при частых встречах вел беседы с нею.
Я помню выраженье темных глаз, –
они как будто пели, – я немею,
припоминая давный этот час.
Красивая, курчавая, она
была стройна и высока, и часто
по городу бродили допоздна
мы с ней, любви касаясь близко-близко.
Она казалась воплощеньем счастья.
Нигера! Черная моя! Она
была моей любовью самой чистой,
но я... я промолчал слова любви.
Ах, этот предрассудок – чернота, –
его я не прощу себе вовеки.
Да, видимо, всю жизнь мы таковы:
толкуем о мечтах, об идеалах,
а как дойдет до дела, – тут же в нас
вселяется постыдное смятенье,
оно проникнет в душу, и тотчас
высокий идеал уходит с глаз.
На свой уехала ты континент,
и вот он, мой последний комплимент,
действительно сердечный, но излишний;
в смущении и спешке я забыл
твой адрес взять, – а твой уж след простыл...
Я потерял покой и сон. Нет, нет,
ты не могла не чувствовать тот свет,
что излучал я, свет тот человечный.
Везде тебя искал я вновь и вновь,
но не нашел тебя, мою любовь,
и мучит он меня, укор тот вечный.